Филип Фармер - Отвори, сестра моя [= Откройся мне, сестра моя; Отвори мне, сестра…; Брат моей сестры; Необычайное рождение]
К концу дня Лейн вновь попробовал этот суп и даже смог пропихнуть его в желудок, а чуть позже съел и немного салата.
— Я могу ошибаться, Марсия, — сказал он, — но мне кажется, между нашими мирами возможно взаимопонимание и хорошие отношения. Погляди на нас — если бы ты была настоящей женщиной, я бы полюбил тебя. Правда, в любой момент ты можешь заставить меня почувствовать мучительную тошноту, но делаешь ты это не по злому умыслу, а из самосохранения. И сейчас ты заботишься обо мне, о своем враге. Ты даже любишь этого врага, хотя и не можешь объяснить мне это.
Конечно, Марсия не могла понять его. Однако она что-то ответила на своем языке, и Лейну показалось, что в ее голосе прозвучала ответная симпатия, и в голову пришла мысль, что он и Марсия — послы, несущие мир своим цивилизациям. Ведь оба они — цивилизованные существа, мирные и искренне религиозные по своей сути. В конце концов, должно же быть братство всех разумных существ в масштабе всей Вселенной и…
Тяжесть в мочевом пузыре разбудила его. Открыв глаза, Лейн обнаружил, что стены и потолок пришли в движение, то удаляясь, то приближаясь. Огромным напряжением воли ему удалось сфокусировать блуждающий взгляд на руке с часами, специально предназначенными для отсчета длинных марсианских суток. Сейчас они показывали ровно полночь.
Лейн встал на ноги, осознавая, что одурманен наркотиком. Вероятно, по замыслу Марсии, он должен был еще спать. Так бы оно и было, не будь резь в мочевом пузыре такой сильной. Если удастся найти что-нибудь нейтрализующее наркотик, он-таки выполнит свой план. Но сначала нужно обязательно посетить туалет.
Сделав это, он подкрался к Марсии. Та неподвижно лежала на спине с широко раскрытым ртом; ее раскинутые руки свисали по бокам кровати.
Вдруг его глаза уловили какой-то мимолетный блик, словно драгоценный камень блеснул у нее во рту. Лейн склонился над ней и, присмотревшись, в ужасе отшатнулся — меж зубов виднелась голова. Он протянул руку, чтобы вырвать существо, но так и замер в этой позе, узнав крошечные припухшие губки и голубые глазки. Это был червь. Существо не свернулось кольцами в ее рту — его тело исчезало в глотке.
Сначала Лейн решил, что она мертва, но, приглядевшись, заметил, что грудная клетка поднимается и опускается, и Марсия не испытывает затруднений с дыханием. Заставив себя приблизиться, он поднес руку к ее губам — при этом мышцы живота и шеи напряглись, а пальцы ощутили дуновение теплого воздуха. Слышалось легкое посвистывание. Марсия дышала через это существо!
— Боже! — хрипло произнес Лейн и тихонько потряс ее за плечо. Он не стал дотрагиваться до червя, боясь причинить ей вред. Лейн был так шокирован, что даже забыл о своих планах, хотя вполне мог бы воспользоваться преимуществом внезапности. Марсия открыла веки и бессмысленно вытаращила глаза.
— Попробуй осторожно удалить это, — сказал он успокаивающим тоном, указывая на червя.
Марсия задрожала. Веки ее вновь прикрылись, шея выгнулась назад, лицо исказилось. Что выражала эта гримаса — боль или что-то иное?
— Что это такое… эта тварь? — спросил он. — Симбионт? Паразит?
Она села на кровати и протянула к Лейну руки. Он крепко сжал их, повторяя: «Что это?» Марсия стала притягивать его к себе, одновременно приближая к нему свое лицо. Из ее открытого рта высунулся червь, пытаясь своей головкой достать лица Лейна. Крошечные губки существа сложились колечком.
Лейн отдернул руки и отпрянул назад. Это было чисто рефлекторное движение, вызванное внезапным страхом. Он не хотел этого, но не смог справиться с собой. Марсия проснулась, на этот раз окончательно. Червь высунулся на всю свою длину, выскользнул из ее рта и кучкой упал к ее ногам. Прежде чем свернуться кольцами, как змея, он немного повозился, голова его при этом покоилась на бедре Марсии, а глаза уставились на Лейна.
Сомнений больше не осталось — Марсия выглядела разочарованной и расстроенной. Сердце Лейна бешено колотилось, воздуха не хватало, колени подогнулись. Он присел позади Марсии, немного отодвинувшись, чтобы червь не мог дотянуться до него, но она жестом велела ему вернуться на свою кровать и продолжать спать.
«Она ведет себя так, словно не произошло ничего особенного», — подумал Лейн. Понимая, что все равно не сможет заснуть, не получив разъяснений и не удовлетворив любопытства, он взял со столика у кровати бумагу и ручку и сделал выразительный жест. Марсия, пожав плечами, стала рисовать, а Лейн — наблюдать из-за ее плеча.
Рассказ занял пять листов бумаги. Когда Лейн осознал смысл нарисованного, глаза его округлились.
Марсия все же была женщиной — в том смысле, что заботилась о яйцах, а иногда — о младенцах, находящихся в ее утробе. А этот червь… Он не укладывался ни в какие рамки, не подходил ни под одну из известных категорий.
Это была личинка. Это был фаллос. И в то же время — ее отпрыск, ее плоть и кровь. Но не ее гены. Она родила его, но не была его настоящей матерью. Она даже не была одной из его матерей.
Головокружение и дурнота, которые он ощутил, не были только результатом его плохого самочувствия. События развивались слишком стремительно. Мозг его лихорадочно работал, пытаясь как-то систематизировать и осмыслить новые сведения, но никак на мог сосредоточиться — мысли перескакивали с одного на другое, ни на чем не задерживаясь.
«Нет причин удивляться, — успокаивал он себя. — В конце концов, деление животных на два пола — лишь один из способов воспроизведения, опробованный на Земле. В мире Марсии природа… Бог предпочел иной способ воспроизведения для высокоразвитых животных, и только Он ведает, сколько существует других способов во множестве миров на всей Вселенной».
И все-таки Лейн был растерян.
«Этот червь… нет, эта личинка… нет, этот зародыш, вылупившийся из яйца его вторичной матери… Хорошо, назовем его раз и навсегда личинкой, так как потом с ней может произойти метаморфоз. Эта личинка так и будет пребывать в своей теперешней форме, пока Марсия не найдет другого взрослого зэлтау. И если при этом они оба почувствуют влечение друг к другу…»
Далее, судя по рисункам, она и ее друг, или любовник, будут лежать вместе, совсем как земные влюбленные, говорить друг другу нежные и возбуждающие слова. Как и земные мужчина и женщина, они будут ласкать и целовать друг друга, хотя на Земле вряд ли уместно назвать возлюбленного Большим Ртом. А затем к ним присоединится третий, чтобы создать необходимый, желанный, возвышенный и вечный треугольник.
Личинка, слепо повинуясь своим инстинктам, и побуждаемая ими обоими, поднимется и погрузит свой хвост в глотку одного из зэлтау. При этом в глотке открывается сфинктер, позволяя поглотить практически все тело личинки. Дотронувшись кончиком хвоста до яичника своего обладателя, личинка, как электрический угорь, произведет слабый электрический разряд, который приведет влюбленного в состояние экстаза, одновременно давая его нервной системе мощный электрохимический стимул. В ответ на это яичник сформирует яйцо, размером не больше точки от шариковой ручки, которое исчезнет в отверстии на кончике хвоста личинки и начнет свой путь по каналу к центру ее тела, подгоняемое колебанием ресничек и сокращением мускулов.
